14 декабря исполняется 227 лет со дня рождения одной из самых выдающихся женщин XIX в., хозяйки литературно-художественного салона, певицы и поэтессы, княгини Зинаиды Волконской. Она покоряла не только поэтов, художников и музыкантов – от нее потерял голову даже император Александр I. А. Пушкин называл ее то «царицей муз и красоты», то ведьмой. Говорили, что она приносит несчастье всем, с кем ее сталкивает судьба. Но когда Волконская переехала из России в Италию, она заслужила прозвище Благочестивой и славу святой.

Князь А. М. Белосельский-Белозерский

Она родилась в 1789 г. в семье князя Белосельского-Белозерского, который славился и своей красотой, и блестящей эрудицией, за что получил прозвище «московского Аполлона». Зинаида получила прекрасное образование: знала 8 языков, пела не хуже оперной певицы, писала стихи, хорошо разбиралась в искусстве. Она стала первой женщиной среди членов Общества любителей древностей российских при Московском университете.

Портрет З. А. Волконской. Гравюра М. Майера с утраченной акварели К. Брюллова, 1830

Она с легкостью покоряла сердца самых блестящих кавалеров, но ее любовью на долгие годы стал император Александр I. Он не отвечал Зинаиде Александровне такими же пылкими чувствами, но долгие годы их связывали платонические отношения, нежная переписка и взаимное восхищение. Замуж ее отдали за нелюбимого – богатого князя Никиту Волконского. Этот брак был номинальным, они жили «семьей врозь», и когда в 1811 г. у княгини родился сын, в свете шептались, что настоящим отцом его был император. Хотя, судя по их переписке, оснований для таких утверждений на самом деле не было.

Особняк княгини Волконской на Тверской

Князь Волконский жил в Петербурге, а княгиня с 1824 г. обосновалась в Москве, в том самом доме, который позже стал известен как «Елисеевский магазин». Здесь она организовала литературно-художественный салон, частыми гостями которого стали самые выдающиеся культурные деятели тех времен: Е. Баратынский, П. Вяземский, А. Дельвиг, А. Мицкевич и А. Пушкин. Многие поэты, художники и музыканты с первого взгляда теряли голову от княгини.

Портреты З. А. Волконской 1820-х гг. Слева – П. Бенвенути. Справа – неизвестный художник

Г. Мясоедов. В салоне Зинаиды Волконской, 1907

В нее был безнадежно влюблен итальянский художник и скульптор М. Барбиери, который расписывал стены ее театра и работал над интерьерами гостиных. Поэт Батюшков посвящал ей стихи, художник Ф. Бруни писал портреты, оба были в нее влюблены. Самыми нашумевшими стали две драматические истории, связанные с именем княгини Волконской и навсегда закрепившие за ней славу «famme fatale».

Ф. Бруни. Слева – Автопортрет, 1810-е гг. Справа – Портрет З. А. Волконской в костюме Танкреда

Княгиня Волконская вскружила голову поэту Д. Веневитинову, который был моложе нее на 15 лет. Она не отвечала ему взаимностью, но и не гнала прочь. Однажды она подарила ему перстень, найденный при раскопках Геркуланума и Помпеи, и поэт заявил, что наденет его или перед свадьбой, или перед смертью. Предчувствия не обманули Веневитинова: вскоре он скончался (от простуды, но все говорили, что от несчастной любви), а перстень унес с собой в могилу.

П. Соколов. Портрет Д. Веневитинова, 1827

Говорили, что княгиня Волконская приносит несчастье всем, кто в нее влюбляется. Нередко ее салон обвиняли в излишней театрализованности, а его хозяйку – в лицемерии. А. Пушкин, поначалу называвший Волконскую «царицей муз и красоты» в стихах, вдохновленных ею, затем величал ее ведьмой и в непристойных выражениях писал о ней и ее кавалере, итальянском певце Миниато Риччи. «Я от раутов в восхищении и отдыхаю от проклятых обедов Зинаиды», – писал Пушкин в 1829 г.

Л. Берже. Зинаида Волконская, 1828

Неизвестный художник. Портрет Миниато Риччи

Граф Риччи из-за Волконской развелся с женой, а Зинаида Александровна перешла в католичество и уехала с ним в Италию. Они прожили вместе до конца дней Риччи, которого княгиня пережила на два года. О последних 30 годах жизни Волконской в Италии сохранились весьма противоречивые свидетельства. Говорят, что княгиня не только стала ревностной католичкой, но и дошла до религиозного фанатизма.

Слева – Данс и Амели Ромилли. Портрет княгини З. А. Волконской, 1831. Справа – Баттистелли. Портрет З. А. Волконской |

Один знакомый, посетивший ее в Риме незадолго до смерти, писал: «Прелаты и монахи окончательно разорили ее... Ее дом, все ее имущество, даже склеп, где лежало тело ее мужа, проданы за долги». Она дала обет нищеты, пожертвовала все свое состояние на благотворительность, ходили даже слухи о том, что она простудилась и умерла после того, как отдала нищему свой плащ. Одни считали ее эксцентричной ханжой, другие – истинной католичкой. В Риме ее называли святой и дали одной из улиц ее имя.

К. Брюллов. Портрет княгини З. А. Волконской, ок. 1842 г.

В 1824 году она переезжает из Одессы в Москву, где обосновывается надолго.
Здесь Зинаида серьезно занялась изучением русского языка, которым владела хуже, чем французским или итальянским. С упоением читала русскую литературу, собирала и изучала отечественные древности, особенно её интересовали народные сказки и легенды, обычаи и песни. Сама продолжала много писать. Её стихи, написанные на русском, французском и итальянском языках, публиковались в отечественных и европейских журналах. О её повестях и новеллах одобрительно отзывался Пушкин.

П. Бенвенути Портрет З.А.Волконской 1820-е гг.

«В Москве дом княгини Зинаиды Волконской был изящным сборным местом всех замечательных и отборных личностей современного общества, - вспоминал С. П. Шевырев. - Тут соединялись представители большого света, сановники и красавцы, молодежь и возраст зрелый, люди умственного труда, профессора, писатели, журналисты, поэты, художники. Все в этом доме носило отпечаток служения искусству и мысли. Бывали в нем чтения, концерты, дилетантами и любительницами представления итальянских опер. Посреди артистов и во главе их стояла сама хозяйка дома. Слышавшим ее нельзя забыть впечатления, которое производила она своим полным и звучным контральто и одушевленною игрою в роли Танкреда в опере Россини. Помнится и слышится еще, как она в присутствии Пушкина и в первый день знакомства с ним пропела элегию его, положенную на музыку Геништою:

Погасло дневное светило,
На море синее вечерний пал туман...

Пушкин был живо тронут этим обольщением тонкого и художественного качества:

Среди рассеянной Москвы,
При толках виста и бостона,
Ты любишь игры Аполлона.
Царица муз и красоты,
Рукою нежной держишь ты
Волшебный скипетр вдохновений,
И над задумчивым челом,
Двойным увенчанным венком,
И вьется и пылает гений…

Еще он ей посвятил поэму «Цыгане»…

Брюллов К.П. Портрет княгини З.А. Волконской. Примерно 1842

Её салон в особняке на Тверской на несколько лет становится культурным сердцем Москвы. Этот дом, кстати, все прекрасно знают, хотя многие и не догадываются, что он связан с жизнью Зинаиды Волконской… с конца XIX века в нем находится легендарный «Елисеевский»…

Г. Г. Мясоедов. В салоне Зинаиды Волконской

В салоне Волконской собирается цвет российской культуры, здесь читают свои произведения Пушкин и Мицкевич, Баратынский и наш дорогой Веневитинов. В именно этом доме принимают Марию Николаевну Волконскую (Раевскую) перед отъездом к мужу-декабристу. Это был почти вызов Государю. Через много лет она вспоминала: «В Москве я остановилась у Зинаиды Волконской, моей невестки, которая приняла меня с такой нежностью и добротой, которых я никогда не забуду. Она окружила меня заботами, вниманием, любовью и состраданием. Зная мою страсть к музыке, она пригласила всех итальянских певцов, которые были тогда в Москве, и несколько талантливых певиц. Прекрасное итальянское пенье привело меня в восхищение, а мысль, что слышу его в последний раз, делала его для меня еще прекраснее».
В этот же вечер Пушкин читал М.Н. Волконской свое послание друзьям- декабристам. Позже она вспоминала: «Во время добровольного изгнания нас, жен сосланных в Сибирь, он был полон самого искреннего восхищения: он хотел передать мне свое «Послание к узникам» («Во глубине сибирских руд...») для вручения им, но я уехала в ту же ночь, и он передал его Александре Муравьевой».
А за два месяца до приезда Марии Николаевны, намекая на атмосферу сыска и всеобщей подавленности, Волконская писала уехавшему из Москвы в Петербург Пушкину: «Возвращайтесь! Московский воздух как - будто полегче. Великому русскому поэту подобает писать или среди раздолья степей, или под сенью Кремля».
1829 г. княгиня навсегда уехала из России. Она поселилась в Италии, купив на окраине Рима старинную виллу. В настоящее время эта вилла, которую продолжают неофициально называть «виллой Волконской», принадлежит внешнеполитическому ведомству Великобритании. Во времена Зинаиды Волконской здесь кипела жизнь. Гостями княгини, не порывавшей тесных связей с Россией, бывали Брюллов и Кипренский, Вяземский и Жуковский, Глинка и Тургенев. Подолгу у княгини гостил и Николай Гоголь.
Умерла Зинаида Александровна Волконская 24 января 1862 года. Если верить преданию, то причиной смерти стала простуда, полученная княгиней после того как она отдала на улице своё пальто замерзающей нищей женщине. Она всегда отличалась состраданием и благотворительностью, а в конце жизни помощь страждущим стала для неё чуть ли не навязчивой идеей.

История России знает немало удивительных женщин, чьи имена остались не только на страницах скучных учебников, но и в памяти народной. Одна из них – Мария Волконская. Она - правнучка М. В. Ломоносова, дочь героя войны 1812 г. и жена декабриста.

Княгиня Мария Волконская: краткая биография

6 января 1807 г. у генерала Николая Раевского и его жены Софьи родилась дочь Машенька. Семья была большая (шестеро детей) и дружная, несмотря на вспыльчивый характер матери и суровость отца. Сестры любили музицировать, а Мария прекрасно пела, и в доме часто бывали гости. В том числе и А. С. Пушкин, который даже какое-то время был влюблен в шестнадцатилетнюю Машеньку.

Зимой 1825 года Марию выдают замуж за 37-летнего князя Сергея Волконского. Не по любви, но и не насильно.

С вечно занятым мужем она виделась редко, даже первенца своего рожала вдали от супруга. А об участии князя в заговоре узнала уже после неудавшегося восстания. После суда над мужем Мария Волконская добилась разрешения последовать за ним в Сибирь. Поступок этот не приняла ее семья, но со временем даже суровый отец отнесся к нему с пониманием.

Сопровождая своего мужа по разным острогам, Мария Николаевна жила на Благодатном руднике, в Чите, на Петровском заводе и Иркутске, потеряв в этих скитаниях нескольких детей.

Воспитанная в благополучном и обеспеченном семействе, княгиня Мария Волконская, жена декабриста, мужественно переносила тяготы жизни каторжан, никогда не жаловалась, поддерживала супруга и воспитывала детей. Тех, которые выжили.

30 долгих лет провела она с мужем в Сибири и вернулась на родину только в 1855 году. В 1863-м Мария Николаевна скончалась от болезни сердца в имении дочери в селе Воронки, а через год рядом с нею был похоронен и ее муж.

Характер, подобный стали

Княгиня Мария Волконская – одна из тех сильных и несгибаемых личностей, которые даже через века не перестают восхищать и вызывать уважение. Характер ее отличает сильная воля и стремление следовать своим идеалам, не склоняясь ни перед чем.

Выросшая в тепличных условиях, под крылом сурового, но заботливого и любящего отца, Мария Николаевна, оказавшись в чрезвычайных обстоятельствах, не смирилась, не подчинилась мнению света и воле родных.

Узнав об аресте мужа, только что оправившаяся от тяжелых родов Мария категорически отвергла предложение отца расторгнуть брак с князем и поехала в Петербург, рассчитывая увидеться с супругом. Этому препятствовали все ее родственники, а письма к мужу перехватывали и вскрывали. Несколько раз брат Александр пытался увезти ее из Петербурга, но уехала Волконская, только когда заболел сын.

А после суда, на котором князь Волконский был приговорен к ссылке и каторжным работам, Мария обращается к царю с просьбой разрешить ей сопровождать мужа. И когда разрешение было получено, ее не удержали ни угрозы отца, ни проклятие матери. Оставив своего первенца у свекрови, Волконская уезжает в Сибирь.

Это была настоящая борьба, которую вела 18-летняя девушка за право быть со своим мужем не только в радости, но и в горе. И Мария Николаевна выиграла эту борьбу, несмотря на то, что от нее отвернулась даже мать, не написавшая ей в Сибирь ни строчки. И если Николай Раевский в конце своей жизни смог оценить поступок дочери, то мать ее так и не простила.

«Во глубине сибирских руд…»

Сейчас трудно даже представить, как можно проехать сотни миль зимой в кибитке. Но Волконскую не пугали ни морозы, ни убогие постоялые дворы, ни скудное питание, ни угрозы губернатора Иркутска Цейдлера. А вот вид своего мужа в рваном тулупе и оковах потряс, и Мария Николаевна в душевном порыве опускается перед ним на колени и целует кандалы на ногах.

Раньше Волконской в Сибирь к мужу приехала Екатерина Трубецкая, которая стала Марии и старшей подругой, и соратницей. А затем к этим двум женщинам присоединились еще 9 жен декабристов.

Не все они были знатного происхождения, но жили очень дружно, и дворянки с охотой учились у простолюдинок житейским премудростям, ведь зачастую они не умели самого элементарного – испечь хлеб или сварить суп. А как потом радовались стряпне своих жен декабристы, которых согревал и поддерживал жар души этих женщин.

В недавнем прошлом изнеженная аристократка Мария Волконская сумела завоевать любовь даже у местных крестьян и простых каторжан, которым помогала, часто тратя последние деньги.

А когда ссыльным разрешили переехать в Иркутск, дома Волконских и Трубецких стали настоящими культурными центрами города.

По зову сердца или по велению долга?

Есть множество статей и книг, посвященных этой удивительной женщине, которая была не только самой молодой среди жен декабристов, но и одной из первых, решившихся на столь неординарный по тем временам поступок. Однако не только этим интересна Мария Волконская, биография которой до сих пор привлекает внимание исследователей.

Существует распространенное мнение, что Мария Николаевна своего мужа не любила. Да и не могла любить, так как до свадьбы была с ним едва знакома, а после в течение года жила вместе с князем от силы три месяца, да и тогда редко видела его.

Что же тогда побудило Волконскую принести в жертву свое благополучие и жизни будущих детей? Только чувство долга перед супругом?

Есть и другая точка зрения. Мария Волконская, если и не любила мужа в первое время, то потом уважение и даже преклонение перед ним переросло в любовь. Говоря словами Шекспира: «Она его за муки полюбила…»

А возможно, прав известный культуролог Ю. Лотман, считавший, что жены декабристов – рафинированные дамы, выросшие на любовных романах и мечтавшие о подвигах во имя любви – именно так воплотили в жизнь свои романтические идеалы.

«Записки Марии Николаевны Волконской»

По возвращении домой княгиня Волконская рассказала о своей жизни в Сибири в «Записках». Они были написаны на французском языке и предназначались исключительно сыну Михаилу.

После смерти матери он не сразу решился их обнародовать, но все же перевел на русский язык и даже читал отрывки Н. А. Некрасову. Записи произвели на поэта очень сильное впечатление, он даже плакал, слушая о жизни каторжан и их жен.

Оценка современников и потомков

К действиям декабристов, решивших выступить против освященной традициями царской власти, можно отнестись по-разному. Но поступок 11 их жен, отправившихся вслед за осужденными мужьями в далекую и страшную Сибирь, безусловно, достоин уважения.

Уже в XIX веке прогрессивные члены общества наделяли этих женщин чуть ли не ореолами святых. Н. А. Некрасов именно им посвятил свою поэму «Русские женщины», в которой нашли отражения реальные события, описанные Марией Волконской.

В XX веке о женах декабристов писали научные и художественные книги, снимали фильмы, им ставили памятники, например, в Чите и в Иркутске.

Мария Волконская, биография которой нашла отражение в «Записках», и до настоящего времени остается самой яркой фигурой среди жен декабристов благодаря своей молодости и удивительно сильному цельному характеру.

Волконская Мария Николаевна. Дата рождения 25 декабря 1805 (6 января 1806) – день смерти 10 августа 1863 (57 лет). Княгиня, дочь генерала Н.Раевского, жена декабриста С.Волконского, друг А.С.Пушкина.

Их было всего 11 женщин – жен и невест декабристов, которые разделили тяжелую судьбу своих избранников. Их имена помнят вот уже почти две сотни лет. Но все же большинство поэтических произведений, исторических исследований, повестей и романов, театральных спектаклей и фильмов посвящаются Марии Волконской – одной из наиболее таинственных и привлекательных женщин России XIX века.

Тайну княгини, загадку ее характера и судьбы пытались разгадать уже несколько поколений историков и просто любителей старины. Ее имя стало легендарным. А сама она говорила: «Что ж тут удивительного – 5 000 женщин ежегодно делают добровольно то же самое…» Волконской не нужен был памятник. Она исполнила долг жены, может быть, пожертвовав ради этого своим женским счастьем.

Младшая и любимая дочь боевого генерала эпохи наполеоновских войн Н.Н.Раевского и внучки М.Ломоносова, Софии Алексеевны. В доме Раевских царил патриархат. Девочка преклонялась перед чувством долга и беспримерным героизмом отца и братьев. В семье неоднократно звучал рассказ о том, как предчувствуя поражение под Салтановкой генерал приказал 17-ти летнему сыну Александру взять знамя, схватил за руку 11-ти летнего Николая и с возгласом: «Солдаты! Я и мои дети откроем вам путь к славе! Вперед за царя и Отечество!» – ринулся под пули.

Тяжело раненный в грудь картечью, он смог увидеть, как его корпус разгромил превышающие в три раза силы противника. Пылкая и весьма впечатлительная девочка только таким видела настоящего мужчину. (Может быть, потому к ухаживаниям А.Пушкина, который посвятил ей много нежных строк, она относилась с достаточной долей иронии и категорически отказалась от брака с польским помещиком графом Г.Олизаром.)

Девочка получила блестящее домашнее образование, знала несколько иностранных языков. Однако страстным увлечением юности были музыка и пение. Ее удивительным голосом можно было заслушаться. Она без устали разучивала арии, романсы и с блеском исполняла их на званых вечерах, аккомпанируя себе на рояле. В 15 лет Мария уже понимала и чувствовала многое.

На формирование ее характера оказали влияние старшие братья и сестры. От Софьи она переняла педантичность, обязательность и страсть к чтению; от Елены – мягкость, чувствительность и кротость; от Екатерины – резкость и категоричность суждений; а от Александра – скептицизм и ироничность. Девушка будто чувствовала, что повзрослеть доведется рано, и покоряла сердца мужчин уже на первых балах.

Считают, что Мария вышла замуж не по любви, а по настоянию родственников. Генерал Раевский хотел для дочери блестящей и безбедной жизни, его прельстил не только титул жениха – князя Сергея Григорьевича Волконского, несмотря на свои 37 лет, он уже был ветеран войны, генерал-майор, принадлежал к знатнейшей российской фамилии, имел огромные связи при дворе. Но главное, он был удивительно честным, благородным и справедливым – человеком долга и чести, что так ценила Мария в своем отце. Именно эти качества нашли отклик в сердце 17-ти летней Раевской.

После сватовства Волконского и ошеломленных слов Марии: «Папа, я ведь его совсем не знаю!» – Раевский тем же вечером написал Волконскому, что она согласна и можно считать их помолвленными. Генерал отлично знал свою дочь. Не чувствуй она к Сергею сердечного, душевного влечения, ответила бы не тихой растерянностью, сиянием глаз и с трудом сдерживаемой улыбкой, а как-то иначе, более решительно, резко, как и Густаву Олизару. Кстати, Раевский все знал об участии будущего зятя в тайном обществе, но он скрыл это от Марии, хотя и не отказал Волконскому.

Официально помолвка была отпразднована большим балом, на котором было все семейство Раевских-Волконских. Во время танца с Сергеем на Марии загорелось платье: танцуя сложную фигуру мазурки, она случайно задела краем одежды столик с канделябрами, и одна свеча опрокинулась. Благо, несчастье смогли предотвратить, но платье пострадало весьма сильно, да и невеста порядком испугалась – ей показалось что все это очень дурное предзнаменование.

1825 год, январь -на пороге своего 18-ти летия, Мария вышла замуж. Она вырвалась из-под родительской опеки и воодушевленно обустраивала свой новый дом: выписывала занавеси из Парижа, ковры и хрусталь из Италии, беспокоилась о каретах и конюшне, прислуге и новой мебели. Она жила в предчувствии счастья, однако мужа видела мало, он был весь в каких-то своих делах, приходил домой поздно, усталый, молчаливый. Спустя три месяца после свадьбы молодая княгиня неожиданно серьезно заболела. Съехавшиеся к постели медики определили начало беременности и отправили хрупкую будущую мать в Одессу, на морские купания.

Князь Волконский остался при своей дивизии в Умани, а когда изредка приезжал навестить жену, то больше расспрашивал ее, чем говорил сам. Мария написала поздней: «Я пробыла в Одессе все лето и, таким образом, провела с ним только три месяца в первый год нашего супружества; я не имела понятия о существовании тайного общества, которого он был членом. Он был старше меня лет на 20 и потому не мог иметь ко мне доверия в таком важном деле».

В конце декабря князь привез жену в имение Раевских, Болтышку, под Киевом. Он уже знал, что полковника П.Пестеля арестовали, но о событиях 14 декабря 1825 года он не знал. Об этом сообщил зятю генерал Раевский и, предчувствуя, что арест может коснуться и князя, предложил ему эмигрировать. Волконский от такого предложения сразу же отказался, потому как бегство для героя Бородино было бы равносильно смерти.

Роды у Марии проходили очень тяжело, без повивальной бабки 2 января 1826 года она родила сына, которого, по семейной традиции, назвали Николушкой. Сама Мария тогда едва не умерла, родильная горячка продержала ее в жару и бреду несколько суток, и она почти не помнила короткого свидания с мужем, который без разрешения покинул часть, чтобы повидаться с женой и сыном. А спустя несколько дней его арестовали и препроводили в Петербург для первых допросов. Но Мария об этом не знала. Болезнь цепко держала ее в своих объятиях в течении нескольких месяцев.

События меж тем развивались довольно бурно. Следствие по делу бунтовщиков шло полным ходом. Арестовали а после отпустили сыновей Раевского. Старый генерал ездил хлопотать за родственников в Петербург, но только навлек на себя гнев . Лишь возвратившись в апреле в Болтышку, Раевский обо всем сообщил дочери, прибавив, что Волконский «запирается, срамится» и прочее – он не покаялся перед императором и не назвал имена заговорщиков. И конечно, отец сразу же объявил ей, что не осудит ее, если она решит расторгнуть брак с князем.

Можно только представить себе, каково было все это слышать молодой женщине, измученной продолжительной болезнью. Отец рассчитывал на то, что она покорится воле родителей (брат Александр откровенно говорил, что она сделает все, что скажет отец и он), но все получилось наоборот. Мария взбунтовалась. Как ее ни отговаривали, она выехала в Петербург, добилась свидания с мужем в Алексеевском равелине, сблизилась с его родственниками, утешая их и мужественно ожидая приговора.

Но тут неожиданно заболел Николушка, и Мария вынуждена была спешно отправиться к тетке, графине Браницкой, на попечение которой находился ее сын. В имении тетки ее ждало заточение с апреля по август. На протяжении всего этого времени она была лишена известий о муже. Но эти месяцы не прошли зря. В душевном одиночестве, думая о Сергее, Мария как бы рождалась заново. Казалось, вся огромная энергетическая сила рода Раевских перелилась в эту хрупкую женщину. Молодой княгине потребовалась огромная духовная работа, чтобы определить свое отношение к совершенному Сергеем, понять его, прийти к единственному выводу: что бы его ни ожидало, ей необходимо быть рядом с ним.

Это решение тем более ценно, что Волконская выстрадала его. Если А.Муравьева, Е.Трубецкая и другие жены декабристов не были скованны столь жесткими домашними оковами, были вольны общаться друг с другом, находили поддержку друзей, родственников, всех, сочувствующих бунту, то Мария была вынуждена одна бороться за свой смелый выбор, отстаивать его и даже пойти на конфликт с самыми близкими, любимыми ею людьми.

1826 год, июль — подследственным был объявлен приговор. Князь Волконский был осужден по первому разряду на 20 лет каторги и выслан в Сибирь. Как только об этом стало известно, Мария с сыном отправилась в Петербург. Остановилась она в доме свекрови на Мойке (в той самой квартире, где спустя 11 лет умирал А.Пушкин) и направила прошение императору отпустить ее к мужу. Своему отцу она написала: «Дорогой папа, вы должны удивляться моей смелости писать коронованным особам и министрам; что хотите вы – необходимость, несчастие обнаружило во мне энергию решительности и в особенности терпения. Во мне заговорило самолюбие обойтись без помощи другого, я стою на своих ногах и от этого чувствую себя хорошо».

Через месяц был получен благожелательный ответ, и уже на другой день, оставив ребенка свекрови, она отправилась в Москву. До какой же степени сильным было неприятие ее поступков родственникам, что Мария оставила своего первенца малознакомой женщине, пальцем не пошевельнувшей для спасения своего сына! Что ж, она решилась и на это, уверенная в своей правоте: «Мой сын счастлив, мой муж – несчастен, – мое место около мужа». Какой душевной силой и волей надо было обладать, чтобы принять такое решение! (Всего в Сибирь сослали 121 человека, а добились права приезда к своим мужьям лишь 11 женщин.)

В Москве Мария Николаевна на несколько дней остановилась у княгини Зинаиды Волконской, давшей в ее честь знаменитый вечер, на котором были Пушкин, Веневитинов и другие известные люди России. И в канун нового, 1827 года, когда в окрестных домах шли балы, звенели бокалы, молодая женщина покинула Москву. Ей казалось – навсегда. Отцу она сказала, что уезжает на год, ибо он обещал проклясть ее, если она не возвратится… Старик как чувствовал, что более не увидит дочери. Маленький Николенька и генерал Раевский умерли буквально друг за другом в течение двух лет.

Волконская Мария Николаевна неслась в одиночестве через бесконечные метели, жестокие морозы, мужественно перенесла обыски и «всевозможные внушения» чиновников. Обгоняя по дороге измученных каторжан, она понимала, через какие унижения пришлось пройти ее мужу, пострадавшему не за какие-то махинации, а за дело чести. И когда, добившись свидания с Сергеем Григорьевичем, княгиня увидала его истощенного, в цепях, она упала перед ним на колени и поцеловала кандалы, отдавая дань его страданиям. Этот поступок стал хрестоматийным символом полного разделения женой судьбы мужа.

Сибирская жизнь жены декабриста только начиналась. Пройдет еще целых 30 лет, прежде чем придет Указ о помиловании и декабристам будет разрешено выехать в европейскую часть России. До 1830 года жены декабристов жили отдельно от мужей-каторжан. Но после перевода их на Петровский завод Волконская вытребовала разрешения поселиться в остроге. В их маленькую тюремную каморку, а спустя год и в дом вне тюрьмы. Где вечерами собирались гости, читали, спорили, слушали музыку и пение Марии Николаевны.

Присутствие преданных женщин было огромной поддержкой для выброшенных из привычной жизни декабристов. Из 121 ссыльного в живых не осталось и двух десятков. Насколько позволяли средства, декабристки вели благотворительную деятельность, приходили друг другу на помощь в трудные дни, оплакивали умерших и радовались появлению новой жизни. Колония ссыльных сделала немало добрых дел в Иркутской губернии.

Жизнь продолжалась и в далекой Сибири. Там у Волконских родились трое детей. Дочь Софья (1830 г.) умерла в день рождения – очень слаба была Мария Николаевна. Но сын Михаил (1832 г.) и дочь Елена (Нелли, 1834 г.) стали настоящим утешением родителям. Они росли под строгим присмотром матери, получили прекрасное домашнее образование.

Когда в 1846 году пришло распоряжение царя отдавать детей в казенные учебные заведения под чужой фамилией, Мария Николаевна первой отказалась от этой «странной» затеи, гордо сказав, что «дети, кто бы они ни были, должны носить имя своего отца». Но Михаила и Елену воспитала как благонамеренных граждан, верных престолу, и сделала все от нее зависящее, чтобы вернуть им положение в обществе. Разделив с мужем судьбу, княгиня так и осталась далека от идей декабристов.

За годы ссылки супруги очень переменились. Воспоминания современников зачастую расходятся, когда характеризуют их союз. Одни считают, ссылаясь на письма и архивы, что в сердце Волконской Марии Николаевны царил только «опальный князь». Другие, приводя в пример те же архивные данные, заверяют, что Мария, оставаясь с мужем, совсем его не любила, а безропотно несла свой крест, как и полагается русской женщине, присягнувшей ему перед Богом. На протяжении долгих лет в Марию был тайно влюблен Михаил Лунин. Но чаще называют имя декабриста Александра Викторовича Поджио.

Их современник Е.Якушкин написал, что, став с годами властной и оставшись такой же решительной, Мария Николаевна, решая судьбу дочери, «не хотела никого слушать и сказала приятелям Волконского, что если он не согласится, то она объяснит ему, что он не имеет никакого права запрещать, потому что он не отец ее дочери. Хотя до этого дело не дошло, но старик, в конце концов, уступил». Дети ощущали внутреннюю отчужденность родителей, они больше любили мать, ее авторитет был намного выше отцовского.

Так уж вышло, что долгие 30 лет «сибирского плена» и по возвращении из ссылки супруги Волконские оставались вместе, несмотря на сплетни, досужие разговоры, усталость лет, видимую несхожесть характеров и взглядов. В 1863 году, находясь в имении сына, тяжело больной князь Волконский узнал, что его жена скончалась 10 августа.

Он страдал оттого, что в последнее время не мог ухаживать за ней и сопровождать на лечение за границу, потому как сам с трудом передвигался. Его похоронили (1865 году) в селе Воронки Черниговской губернии рядом с женой, положив согласно завещанию в ногах ее могилы. А в 1873 году, опять же согласно завещанию, рядом с ними упокоился и Александр Поджио, скончавшись на руках Елены Сергеевны Волконской (во втором браке – Кочубей).

После смерти Волконской Марии Николаевны остались записки, замечательные по скромности, искренности и простоте. Когда сын княгини читал их в рукописи Н.А.Некрасову, поэт по нескольку раз за вечер вскакивал и со словами: «Довольно, не могу» бежал к камину, садился к нему, хватался руками за голову, и плакал, как ребенок. Охватившие его чувства он смог вложить в свои знаменитые посвященные княгиням Трубецкой и Волконской поэмы. Благодаря Некрасову пафос долга и самоотверженности, которым была полна жизнь Волконской Марии Николаевны и ее подруг, навсегда запечатлелся в сознании русского общества.