– Елена, как вы пришли в педагогику?

– Я давно хотела преподавать, но не решалась. Какие-то попытки были, но в итоге получилось забавно: обычно детей устраивают родители по блату, а у меня – все наоборот. На эстрадном факультете, где учится моя дочь и куда я все время ходила на ее экзамены, на меня обратили внимание и любезно предложили вести заочный актерский курс – за это я очень благодарна Михаилу Борисовичу Борисову, режиссеру и заведующему кафедрой РАТИ.

– Вы ведь уже вели актерское мастерство на курсе Александра Збруева?

– Я пробовала ставить педагогические отрывки с ребятами и очень рада, что все мои ученики хорошо устроились. Например, Женя Хиривская играет во всех фильмах Валерия Тодоровского, за которого вышла замуж, вторая моя чудесная ученица Настя Чернова вышла замуж за Олега Меньшикова, а очень талантливый мальчик Виталий Боровик стал актером нашего театра «Ленком» и педагогом по сценическому движению. У меня был еще один интересный опыт – я преподавала актерское мастерство на курсе у Владимира Мирзоева в МИТРО. Это был на редкость плодотворный год: мы работали над Чеховым, Шекспиром, и я, наконец, узнала, что такое кинематограф, кастинг. Оказывается, этому всему учат…

– Но вы же не единожды снимались в кино!

– Снималась, но если меня и брали в кино, то без проб. Удивительное дело: когда меня пробовали на фильмы, то никогда не брали. Единственный раз меня «отстояли» на художественном совете режиссер Светлана Дружинина и оператор Анатолий Мукасей – для своего фильма «Принцесса цирка». Про меня там говорили, что у меня западный тип лица, что я похожа на Джульетту Мазину. Мукасей мне потом, смеясь, сказал: «Думаю, что они и Джульетту Мазину не взяли бы». Меня всегда пугали жесткими отношениями в кино, но почему-то мне везло на мягких, интеллигентных людей: чего стоит одна только встреча с Леонидом Быковым в его фильме «Аты-баты, шли солдаты». За такие встречи я благодарна своей профессии.

– Преподавание в театральном институте для вас – это потребность души или нереализованность сегодня как актрисы?

– Наступает время, когда ролей становится все меньше, особенно в нашей стране, где почему-то женщины-актрисы после сорока уже и не женщины, при том, что и выглядят прекрасно, и работоспособны. В нашем театре до рождения дочки я играла много, а потом наступила пауза, и Марк Анатольевич Захаров любезно разрешил мне участвовать в других проектах. Очень интересно было работать с режиссерами Владимиром Мирзоевым и Александром Морфовым: неожиданные роли открыли мне саму себя с совершенно другой стороны. А педагогика… Я поняла, что могу объяснить студентам суть нашей профессии, помочь талантливым людям раскрыться, проявить себя, освоиться в театральных системах.

– Как вы отбирали своих студентов из огромного потока желающих стать актерами?

– Сейчас, как ни странно, предпочитают набирать готовых, кем-то обученных, кем-то натасканных ребят. Мне же хотелось вытащить из каждого индивидуальность. Зачем выходить и показывать мне, условно говоря, Ларису Долину? Ты себя покажи, неинтересно ведь просто подражать. Когда-то у нас эстрада была очень хорошей. По сути, это открытая площадка и свободное общение со зрителем, нет четвертой стены. Разве театр Райкина, разве некоторые спектакли Захарова не близки к такой эстраде? Знаете, сегодня ГИТИСу удается на эстрадном факультете готовить очень талантливых ребят, я вижу всю серьезность по своей дочери, которая учится на курсе у Валерия Гаркалина. А тех, кому явно хочется сериальной славы и мишуры поп-шоу, там стараются отсеивать.

– Вы такая мягкая, женственная, а приходится, вероятно, быть жесткой. Какой вы педагог?

– Пройдя строгое воспитание дома, советскую школу, я на всю жизнь возненавидела это деление: я – большой, ты – маленький, я – умный, ты – глупый, я – сильный, ты – слабый… Думаю, разговор всегда должен быть на равных, самое главное – отношение к профессии. Я не позволю относиться к ней снисходительно, даже если человек одарен. Дисциплина и труд обязательны. Если я увижу, что студент работает над собой, тогда я смогу что-то ему дать, а если нет – счастливого пути!

– Какими чертами характера должна обладать состоявшаяся личность?

– Не знаю. Думаю, что я не вполне состоявшийся человек, мне всегда мешала излишняя щепетильность, непонимание каких-то всем известных по жизни вещей, я была слишком книжной девочкой (читала и перечитывала воспоминания Марии Савиной, Чехова, актеров МХАТа), в театральное училище пришла не из актерской семьи. Основной моей школой было ежедневное присутствие в Театре Ленсовета на репетициях Игоря Владимирова, нахождение на сцене (пусть и просто в массовке) рядом с такими людьми, как Алиса Фрейндлих, Алексей Петренко, Анатолий Солоницын. Потом, перейдя в «Ленком», я тоже попала в потрясающий коллектив.

– Планка опустилась еще в семидесятые годы и в кинематографе, и в театре. Слишком большим оказалось давление цинизма. В тридцатые–пятидесятые годы художников можно оправдать заблуждениями, но в семидесятые все уже всё знали и просто стали играть в разрешенные игры. Повсеместно пошли производственные спектакли, фильмы. Потихоньку старики начали уходить, а серость и комсомольские мальчики заняли позиции. Есть у меня свои претензии и к «шестидесятникам»: они так хотели европейской культуры, свободы, что немного увлеклись хорошей жизнью. Один питерский чиновник, когда ему стали жаловаться на известного режиссера, что тот, мол, распоясался, сказал: «Ребята, мы его уберем на раз!» – «Как?!» – «Мы ему все дадим». Понимаете, какой цинизм? Вот среди молодежи сейчас идет возрождение духовности. Я это вижу, общаясь с дочерью и ее друзьями. У них – протест против цинизма. Молодежь не смотрит телевизор, они общаются по Интернету, есть даже небольшая группа, которая старается общаться на хорошем русском языке.

– Что вы можете сказать о современном театре?

– Недавно мы с дочкой Таней попали в Англии на спектакль «Макбет». Черная сцена, черный задник, актеры одеты в костюмы времен Второй мировой войны, ведьмы в противогазах… Два часа мы с Таней боялись вздохнуть, чтобы ничего не пропустить. И это не самая любимая наша пьеса, но какая поразительная игра актеров, какая постановка! Потрясающий разбор по действию, никаких маханий руками. При всех современных достижениях техники тут просто черное пространство и актер. И все рыдают. Вот тут «ура» нашему делу. Любая идея, не подкрепленная хорошей игрой актеров, так и останется просто концепцией. В прошлом году меня пригласили быть членом жюри премии «Золотая маска». Я просмотрела множество спектаклей и была просто счастлива – по доброй воле не осилить такое количество. И знаете, все театроведы, критики отметили такую тенденцию: актеры становятся инсталляцией, простой режиссерской краской, личностей почти нет, их по пальцам можно пересчитать. Мы мучительно думали, кому давать приз за главную женскую роль. Есть театры, в которых огромное число актеров выходят на сцену, все танцуют, кувыркаются, а выделить некого. Видно, что режиссер пытался воплотить множество идей сразу, но зритель не может постоянно ходить только на режиссера.

– Но режиссерский театр, кажется, побеждает…

– Ну, придут на режиссера раз, придут два, а потом перестанут ходить. Режиссеры обычно любят послушных актеров, а должны любить непослушных. Только тогда режиссер может создать с ними что-то новое, чего сам еще не знает. И еще режиссер должен выбивать из актеров штампы, работать с подсознанием.

– Что для вас неприемлемо на театральной сцене?

– Есть очевидные вещи – я не люблю, когда партнер не в форме. В нашем театре это абсолютно исключено, у нас железная дисциплина и нет пьющих актеров. Кроме того, я считаю абсолютно проигрышным спектакль, в котором актер начинает тянуть одеяло на себя. В этом случае смещаются акценты, он не слышит партнера, не отвечает и нет живой реакции. Зритель может попасться на удочку, кричать ему «браво», но это дешевый успех. Не выношу пошлости в театре, низкопробности в угоду массовому зрителю. Марк Анатольевич Захаров часто в подобных случаях цитировал Валентина Плучека: «Смеются, но не уважают».

– А вы строгий зритель?

– Я хороший зритель, мне нравится абстрагироваться и упиваться тем, что происходит на сцене, я потом могу проанализировать увиденное. Мне в театре хорошо! Мне очень понравилась «Чайка» Юрия Бутусова: там столько интересных мыслей режиссера, его личных ассоциаций, при этом все на основе классического произведения. Последнее мое прекрасное впечатление – «Осенняя соната» в «Современнике». Я просто счастлива, что Марина Неелова стала еще более великой актрисой, она просто грандиозна! Конечно, очень хорошая работа режиссера и Алены Бабенко, но Неелова…

– В одном из интервью вы сказали, что будущее театра за открытыми площадками…

– Именно так сегодня и происходит. Олег Меньшиков уже заявил, что Театр Ермоловой будет открытой площадкой, МХТ давно уже стал открытой площадкой. Есть множество прекрасных режиссеров, не являющихся художественными руководителями театров, но свои талантливые спектакли им же надо где-то ставить.

– Давайте поговорим о славе. Мне кажется, вы знаете об этом как никто другой…

– Игорь Владимиров нас в свое время сразу предупредил: «Ребята, денег и славы не будет!» Я как-то раз ехала в «Ленком», и таксист меня спросил: «Вы там артисткой работаете?» Я ответила утвердительно. А он: «А чего это я вас не знаю?» Я ему: «Я вас тоже не знаю». У него своя работа, у меня – своя. Есть вопрос честолюбия – с честью сделать что-то в своей профессии, а есть тщеславие – просто тщетная слава, когда согласен на все. Я никого не осуждаю, каждый выбирает сам. Можно быть очень хорошим актером, всю жизнь служить в театре, играть эпизоды. Таких актеров по стране много. Они каждый день репетируют, потом выходят на сцену и в детских спектаклях, и в утренниках, но их лица массовому зрителю не знакомы. А кукольники – вообще святые люди! Они – служители искусства, светлейшие, добрейшие люди, а их вообще никто не видит и не знает. К сожалению, престиж профессии сильно упал: заморочили всем голову, что надо непременно быть «звездой». А музыканты в симфоническом оркестре, которые учатся всю жизнь, и с раннего детства ничего не видят, кроме своих инструментов? Кто их выделяет и лица запоминает? Так что творческие профессии – такие же профессии, как и все остальные. Да, мы не можем писать в стол, мы существуем здесь и сейчас, и наша слава – тот зритель, который пришел на конкретный спектакль. И спектакль хорош тогда, когда его делают все – и король, и народ.

– Вы когда-то сыграли роль журналистки. О чем важном вы бы спросили самое себя?

– Сложный вопрос. Хотя, если честно, я часто даю интервью самой себе. Не примите это за сумасшествие, просто эти вопросы никто не задает, а высказаться хочется… Я бы спросила себя: как я отношусь к современной театральной школе? Должна сказать, что школа пошла совершенно не в том направлении: часто преподают люди, ничего не понимающие в профессии, просто с именем или, наоборот, у которых ничего не сложилось, поэтому они и пошли в педагогику, что еще страшнее. Грустно, когда набирают на курс не «белые листы», светящиеся изнутри, не чистоту, не непосредственность, а уже натасканных кем-то, заштампованных какими-то представлениями ребят, которые сразу всё могут, а потом выясняется, что это и всё, что они могут. И конечно, удручает коммерциализация, вынужденность набирать платное отделение, чтобы как-то поправить положение институтов...

Идеи гуманистической психологии послужили мостиком для развития экзистенциального направления в психологии, о котором сейчас пойдет речь.

Это направление еще не канонизировано, а Виктор Франкл (1905) - наш современник. В 1985 г. он приезжал в Советский Союз и успешно прочитал в Московском университете две лекции, которые собрали большую аудиторию со всей страны. Его работы в доперестроечное время были нам почти неизвестны. Первая большая публикация «Человек в поисках смысла» с предисловием автора в нашей стране увидела свет в 1990 г. Хотя книга вышла достаточно большим тиражом (136 000), она быстро стала библиографической редкостью.

В официальных учебниках теория и практика экзистенциального анализа, кроме его марксистской критики, никак не освещалась. Однако идеи Франкла настолько свежи и актуальны для нашего периода развития, что я позволю себе дать более подробное освещение теории экзистенциального анализа и логотерапии, тем более, что в своей практической работе я широко использую эти идеи.

Но прежде всего о самом Франкле.

Родился он в Вене. Занимался и у Фрейда, и у Адлера. Но возглавляемые ими недавно возникшие направления оказались для Франкла слишком традиционными, и он стал выступать с возражениями и против Адлера, и против Фрейда. В 1927 г. он был исключен из адлеровского Общества индивидуальной психологии.

В 1930 г. Франкл получает степень доктора медицины. Он не успел эмигрировать из Германии. Однажды ему чудом удалось избежать ареста. Его спас офицер гестапо, которому он оказывал медицинскую помощь. В 1942 г. он попал в концентрационный лагерь, где находился до 1945 г. Но и там он проводил психологическую и психотерапевтическую работу. Результаты ее обобщены в статье «Психолог в концентрационном лагере», которую трудно читать без слез. Невозможно не поражаться мужеству этого человека, который в невыносимых условиях, страдая сам, продолжал свое дело. И только такой человек мог написать, что у личности всегда есть свобода выбора. Он отметил, что и в таких условиях одни становятся свиньями, а другие святыми. Франкла, конечно же, можно считать святым человеком.

После войны он работал директором Венской неврологической поликлинической больницы, много писал и разъезжал по свету. Он убедился, что проблема смысла жизни в обществе материального благополучия стала еще более острой, и «каждому времени требуется своя психотерапия». Для нашего времени наиболее подходящей можно считать логотерапию. Ведь у нас большое количество людей совершенно неожиданно и незаслуженно лишились привычных условий существования. Познакомьтесь с работами Франкла. Меня, когда я читаю его работы, охватывает глубокое волнение, и те неприятности, которые я пережил и переживаю теперь, кажутся мне мелкими и ничтожными. Такими же взволнованными и одухотворенными становятся и мои слушатели, когда я излагаю идеи Франкла. Но, к сожалению, этот эффект длится недолго. Потом опять начинаешь увязать в мелочах быта и самокопании. Приходится вновь и вновь возвращаться к В. Франклу.

Эффект его методов потрясает не только выраженностью результата, но и скоростью его возникновения.

Франкл считал, что традиционные психология и психотерапия только проявляют в сознании глубинные явления душевной жизни, а экзистенциальный анализ стремится обратить внимание сознания к подлинным духовным сущностям и призван привести человека к осознанию собственной ответственности. Именно последняя является основой человеческого существования.

Прежде всего Франкл поднимает вопрос о смысле жизни. В явном или неявном виде этот вопрос мучит каждого человека. И вас, мой молодой друг, при выборе профессии беспокоит этот вопрос. Сомнения в смысле жизни нельзя рассматривать как проявления психической патологии; эти сомнения отражают истинные человеческие переживания, они являются признаком человека в самом человеке. Ибо только человек задумывается о смысле своего существования, сомневаясь в нем.

Проблема смысла жизни временами может буквально завладеть человеком полностью.

Многие невротики говорят, что они предпочли бы жить вдали от борьбы за существование.

Конечно, можно временно взять «отпуск» от своих повседневных обязанностей и забыться, например в алкоголе. Но потом все равно жизнь предъявит свои права. Если человек забывает цель и увлекается средствами, у него возникает «невроз выходного дня» - ощущение пустоты собственной жизни. Жертвы данного невроза наливаются для того, чтобы спастись от ужаса этой пустоты.

Экзистенциальный анализ помогает человеку бороться с такими страданиями, которые вызваны философскими проблемами, поставленными самой жизнью.

Духовные проблемы являются не симптомами, а достоинством, выражающим уровень осмысленности, достигнутый человеком, или тот уровень, которого он должен достичь.

Особенно это относится к людям, потерявшим любимого человека, которому они посвятили свою жизнь. Эти люди утрачивают духовный стержень и вызывают особую жалость. Не имея его, человек оказывается не в состоянии в трудные периоды жизни противостоять ударам судьбы. Так, все долгожители придерживались спокойной и жизнеутверждающей позиции.

Философская позиция должна проявиться рано или поздно. Если человек не сможет придумать доводы в пользу жизни, то рано или поздно у него возникают мысли о самоубийстве. Задайте себе вопрос о том, почему вы не думаете о самоубийстве, и вы найдете смысл своего существования.
Прежде всего Франкл описывает те явления и состояния, которые не могут быть смыслом жизни. К ним он относит удовольствие, радость и счастье. Удовольствие - это следствие результата наших стремлений, а радость всегда направлена на какой-то объект.

Стремление к счастью само по себе не может быть смыслом человеческого существования. Человек, который отчаянно рвется к счастью, самим своим рвением отрезает себе дорогу к нему. Счастье - это побочный продукт правильно организованной деятельности.

Франкл утверждает, что необходимо разъяснять больному богатство мира ценностей и помочь ему выработать гибкость и способность переключаться на другую ценностную группу, если к настоящей утратился интерес. Разве не к вам сейчас обращается Франкл, мой молодой друг?

Франкл считает, что положение человека, его профессия абсолютно ничего не значат. Решающим является то, как он работает, справляется со своим кругом обязанностей.

Обыкновенный человек, действительно справляющийся со своим кругом обязанностей и задачами, которые ставит перед ним его положение в обществе, несмотря на «маленькую» жизнь, более велик, чем «великий» государственный деятель, безнравственные решения которого могут нести большое зло.

Ценности, которые реализуются в продуктивных творческих действиях, Франкл называет «созидательными».

Помимо созидательных существуют ценности, реализуемые в переживаниях. Это «ценности переживания». Они проявляются в благоговении перед произведениями искусства, природой, в любви. Смысл данного момента не определяется действиями личности.

Но и ради духовного экстаза стоит жить! Величие жизни определяется величием момента. Ведь высота горной гряды определяется не высотой долины, а величиной высочайшей вершины. Так и жизненные пики определяют осмысленность всей жизни. И единичное событие может задним числом наполнить смыслом все предшествующее. И если я на закате своей педагогической карьеры воспитаю одного гения, весь мой прошлый преподавательский труд приобретет глубокий смысл, даже если тогда, в прошлом, он казался нелепым.

Третья категория ценностей относится к факторам, ограничивающим жизнь человека. Это «ценности отношения». Ибо действительно значимо отношение человека к своей судьбе, выпавшей на его долю. То, как он несет крест, то мужество, которое он проявляет в страданиях, достоинство, которое он выказывает, когда он приговорен и обречен, - все это является мерой того, насколько он состоялся как человек. Ведь в горниле страданий выковывается личность.

Франкл приходит к выводу, что жизнь человека по сути своей никогда не может быть бессмысленной. И пока сознание не покинуло человека, он постоянно обязан реализовывать ценности до последнего момента своего существования. И пусть возможностей для этого у него немного, ценности отношения остаются для него всегда доступными.

Франкл привел такой пример.
Умирающий больной был парализован и лишен возможности действовать, но он читал и наслаждался музыкой. А когда ему и это стало недоступно, он утешал больных. В день своей смерти, о которой он узнал, подслушав разговор врачей, он попросил сестру сделать укол вечером, чтобы не беспокоить ее ночью.

Когда на одном из занятий в группе я привел этот пример, он произвел столь сильное впечатление на одного ипохондрика (человека, считающего свое легкое заболевание чрезмерно тяжелым), что вскоре у него наметилось существенное улучшение.

Франкл - противник самоубийства. Самоубийца похож на шахматиста, который столкнулся с очень трудной задачей и просто смахивает фигуры с доски. А ведь таким способом задачи не решить. Необходимо научить людей благоговеть перед жизнью. И психологам следует помочь растерявшемуся человеку наполнить жизнь смыслом.

«Если у человека есть зачем, он вынесет любое как». Жизнь всегда более осмысленна, если она труднее дается. Ничто так не помогает человеку преодолеть объективные трудности и переносить субъективные неприятности, как жизненно важная задача, особенно если она представляется чем-то вроде миссии.

Франкл помогает нам сделать тот или иной выбор. Прочтите этот отрывок. Может быть, это поможет вам в выборе профессии.

Франкл считает, что есть ценности ситуативные и вечные. Осуществить ситуативную ценность человек может единственный раз в жизни. Если эта возможность упущена, она теряется безвозвратно, и Франкл призывает людей в своей собственной жизни реализовывать эти неповторимые и уникальные возможности.

И если вам сейчас нужно идти на свидание, бросьте чтение этой книги. Никуда она от вас не уйдет. Идите на свидание! Иначе эта ситуативная ценность будет упущена раз и навсегда. И у вас еще долго будет болеть голова из-за упущенной возможности. Не беспокойтесь, если встреча вас разочарует. Все равно вы уже одну задачу решили и больше с этим человеком встречаться не будете. И тогда вы сможете вернуться к книге и читать ее будете внимательно.

Франкл старался помочь человеку достичь максимальной сосредоточенности на жизненной задаче, стоящей перед ним, показать ему, что жизнь каждого человека имеет свою неповторимую цель, к достижению которой ведет один путь. Мой дорогой друг, поймите, что ваша жизнь своеобразна и неповторима. Не будьте «как все», не уничтожайте себя. Как человеку разобраться, каким он должен быть, в отличие от того, каков он есть? На этот вопрос отвечает Гёте: «Как нам познать себя? Размышляя - никогда, но только действуя! Старайтесь исполнять свой долг, и вскоре вы узнаете, кто вы. А что тогда является вашим долгом? Требования каждого дня!»

Многие обычно стремятся выполнить какую-либо одну задачу в ущерб остальным, что неправильно, ибо мы прошли бы мимо ситуативных ценностей вместо того, чтобы реализовать их. Вот и сейчас пишу я эту книгу, как хочу, а не как сказали. Может быть, издательство от нее откажется. Зато я получил удовольствие от ее написания. Если в книге что-то есть, опубликует другое.

С точки зрения Франкла, «жизненной задачи вообще» не существует, как не существует лучшего хода в шахматах. Необходимо сделать не «самое лучшее», а «самое лучшее, на что ты способен в данной ситуации». Не мучайтесь долго в выборе профессии, если ваши колебания еще продолжаются. Бросьте жребий и покоритесь судьбе. И если вам выпало стать психологом, прекратите чтение этой книги. Психология станет для вас вечной ценностью. Прочитаете как-нибудь потом. Тем же, кому выпало не стать психологом, продолжайте чтение. Для вас это ценность ситуативная. Погрузившись в изучение другой профессии, вы, может, никогда уже не вернетесь к психологии.

Давайте еще немного побудем с Франклом.

Он говорил, что смерть также имеет смысл. Если бы мы были бессмертны, то могли бы спокойно откладывать свои дела на какое угодно время. К сожалению, многие люди ведут себя, как бессмертные боги, откладывая свои дела. Но перед лицом смерти мы обязаны использовать отведенное нам время максимально. Только тогда жизнь обретает смысл. В основе смысла человеческой жизни лежит принцип необратимости существования. Эту мысль и следует доводить до вашего подопечного, чтобы он взял на себя ответственность за свою жизнь.

Вначале жизнь представляет собой нетронутый «материал», но вот она разворачивается, и «материала» становится все меньше и меньше. Он превращается в «одежду». Это наши поступки, переживания, опыт. Все то, что мы накопили на жизненном пути. А если ничего этого нет, то «материал» пропал безвозвратно - ушел на тряпки.

Еще одну аналогию проводит Франкл. Человек похож на скульптора, который из камня ваяет свою жизнь. И поступать следует так, как поступает скульптор. Он старается уже в камне увидеть то, что из него можно сделать так, чтобы было меньше отходов. Кроме того, человек не знает, сколько времени ему отпущено. Торопиться не следует, но и простаивать не стоит. Неважно, если работа не завершена. Важно, какого она качества.

Это Франкл обращается к вам, мой молодой друг!

Франкл предупреждает нас, чтобы мы не стремились стать идеальными. Если бы все люди были идеальными, то каждого можно было бы заменить другим. Именно из нашего несовершенства вытекает незаменимость и невоспроизводимость каждого индивида. И еще немного. Франкл считает, что там, где не признается индивидуальность, нет сообщества, там - толпа, стадо. Толпа не терпит индивидуальности. Толпу он сравнивает с булыжной мостовой, а истинное сообщество - с мозаичным рисунком. В булыжной мостовой один камень можно заменить другим; в мозаике каждый фрагмент незаменим. И если он выпадает, приходится перестраивать весь рисунок. Вот почему потеря личности для сообщества невосполнима.

Сообщество подчеркивает индивидуальность ее членов, толпа ее подавляет, ограничивая свободу личности ради равенства и подменяя братство стадным инстинктом.

Человек должен жить по формуле: быть - значит отличаться. Существование человека как личности означает абсолютную непохожесть его на других.
Как вы видите, работы Франкла проникнуты уважением к человеку, к личности.

Франкл учит нас не бояться ошибок. Они должны служить плодотворным материалом для формирования лучшего будущего: из собственных промахов следует извлекать уроки.

Нужно уважать свои инстинкты. «В инстинктах мое «Я» черпает энергию. Мои страсти - это ветер, который дует, куда ему вздумается, а мое «Я» должно управлять парусами судьбы, чтобы плыть туда, куда мне надо. Хороший моряк может плыть и против ветра. А куда плыть? Вот для этого и нужен смысл жизни. Инстинкты нас толкают, а смысл влечет.

Изначальное слабоволие - это глупая выдумка. Слабовольным становится тот, у кого нет цели и кто не умеет принимать решений».

Франкл считает, что и в страдании есть смысл. Человек растет и мужает, страдая; его несчастная любовь приносит ему больше пользы, чем могло бы дать множество любовных побед. Преувеличивая значимость приятных переживаний, люди вырабатывают в себе ничем не оправданную склонность жаловаться на судьбу. Для оценки мелодии неважно, мажорная она или минорная.

Страдание вызывает плодотворное, кардинально преобразующее духовное напряжение, которое на эмоциональном уровне помогает человеку осознать то, чему следует быть. В страданиях человека открывается глубокая мудрость, которая выше всякого рассудка. Для внутренней жизни скорбь и раскаяние полны глубокого смысла.

Скука тоже имеет смысл. Она как бы напоминает нам, что мы бездействуем. Смысл страдания в том, что оно оберегает человека от апатии и духовного оцепенения. Пока мы способны к страданию, мы остаемся живыми духовно. Мы растем и мужаем в страданиях, они делают нас богаче и сильнее. Скорбь как бы возвращает прошлое в настоящее. Раскаяние и скорбь - оба эти чувства - служат для того, чтобы как бы «исправить» прошлое. Нельзя гасить несчастья наркотиками. Пытаясь забыться, человек заставляет себя «не замечать» случившегося, пытается убежать от него. Но притупление чувств не приводит к устранению самого предмета переживаний. Страдание и горе являются частью человеческой жизни, как судьба или смерть. Ни одно из них нельзя вырвать из жизни, не нарушая ее смысла. Ибо лишь под ударами молота судьбы в горниле страданий выковывается личность, и жизнь приобретает свои форму и содержание. Так что дерзайте! Поступите или не поступите вы на психологический факультет, во всем есть смысл!

Франкл предупреждает, что человек не должен преждевременно складывать оружие, ибо легко принять ситуацию за судьбу и склонить голову перед мнимой участью. Лишь только тогда, когда он не имеет возможности что-то создавать, чем-то наслаждаться, наступает время страдать. По-настоящему страдает только тот человек, который сделал все для того, чтобы не страдать. Это благородное страдание. Но если человек ничего не сделал для того, чтобы избежать страдания, то его страдание нельзя назвать благородным, да и вообще нельзя назвать страданием.

Мой молодой друг, если вы ничего не будете делать, то неприятности вас найдут, но можно ли ваши чувства считать страданиями?

Терпение оправдано только тогда, когда сама судьба ставит человека в условия, когда он вынужден терпеть, ибо ни изменить своего положения, ни избежать его он не в состоянии. Только оправданное терпение является нравственным достижением; только неизбежное страдание имеет нравственный смысл. Таким образом, круг оправданных страданий, по Франклу, весьма узок. В него входят неизлечимые заболевания при условии, что были предприняты все меры профилактики, заключение в концентрационный лагерь при авторитарных режимах, гибель близких людей; и т. п.

«Жизнь - ничто, жизнь - это возможность сделать что-то». В этом принципе Геббеля содержится ответ на вопрос о смысле жизни. Ибо существуют лишь две возможности: работать вместе с судьбой, придавая ей формы, и таким образом реализовывать созидательные ценности или, если это невозможно и страдание неизбежно, страдать, реализуя ценности отношения.

Кстати, что у вас крепче всего осталось в памяти? Уверен, что страдания и беды, из которых вам удалось с честью выйти!

Пересказывать работы Франкла очень трудно. Все там важно. Но у меня другая цель. Поэтому дам еще несколько его изречений, касающихся работы и любви:

«Если и существуют случаи, когда выбранная работа не приносит удовлетворения, то здесь виноват сам человек, а не работа. Работа сама по себе не делает человека нужным и незаменимым; она лишь дает ему возможность стать таковым. Важна не работа, которую человек выполняет, а то, как он ее выполняет. Все зависит от того, сколько личностных качеств вложит человек в свою работу».

«Некоторые финансовые магнаты настолько заняты добычей средств для жизни, что забывают саму жизнь».

«Безработица для невротиков - находка, ибо теперь во всех жизненных неудачах они могут обвинить именно ее. Безработица выступает в виде козла отпущения, на которого они могут свалить всю вину за неудавшуюся жизнь».

«Где нет любви, ее заменяет работа; где нет работы, наркотиком становится любовь». (Это Франкл цитирует писательницу Алису Литткенс).

«Самая большая ошибка, которую мы можем совершить в жизни, - это почить на лаврах. Никогда не следует довольствоваться достигнутым. Жизнь не перестает задавать все новые и новые вопросы, не позволяя остановиться».

«Стоящего обходят; довольный собой потерян. Ни в творчестве, ни в переживаниях нельзя довольствоваться достигнутым. Каждый день, каждый час требуют от нас новых свершений».

«Любовь не заслуживают, любовь - это просто милость».

«Любовь делает человека не слепым, а зрячим, способным видеть ценности».

«При физическом, как и при эротическом, влечении измены гарантированы. И только настоящая любовь является гарантом постоянства».

«Любовь так мало направлена на тело любимого, что она может легко перенести его смерть; она остается существовать в сердце того, кто любит».

«Когда исчезает тело, неверно говорить, что личность больше не существует, она просто не проявляется. Вот почему истинная любовь не зависит от присутствия человека. Любовь в такой степени независима от тела, что не нуждается в нем.

Даже секс не является первичным, он только средство самовыражения. Любовь как таковая может существовать без него. Там, где сексуальность возможна, любовь будет желать ее и стремиться к ней; но там, где требуется отказ от нее, любовь не охладеет и не умрет. Любовь лишь использует тело. Вот почему физически зрелые любовники в итоге придут к сексуальной связи. Но последняя является лишь одной из форм выражения любви. И именно любовь придает сексу человеческое достоинство, а сексуальный акт для любящих является выражением духовного единства».

«Аля любви физическая внешность имеет небольшое значение Действительные черты любимого и черты его характера приобретают эротическое значение благодаря самой любви. Именно любовь, как лучший косметолог, делает эти черты привлекательными». Вот почему Франкл призывает сдержанно относиться к косметике.

Многие «преувеличивают значение любви. В действительности она - это лишь один из способов наполнить жизнь содержанием, притом не самый лучший. Наша жизнь была бы бедна, если бы ее смысл зависел от любви».

«Нельзя пытаться силой открыть ту дверь, которая открывается сама и не поддается насильственному штурму. Проблемы любви нельзя решать, они решаются сами. Но следует подготовить себя к любви. И если она свалится на тебя, нужно к этому времени быть сильным, чтобы эта ноша не казалась тяжестью и давала наслаждение».

«Не следует и обесценивать любовь, как это делают иногда не добившиеся успеха в любви. Тогда они напоминают ту лису, которая, не дотянувшись до винограда, объявила, что он зеленый и кислый, и сами закрывают себе путь к счастью».

«После неудачи в любви на время отказаться от нее, а потом попытаться еще раз, если выпадет случай».

«Опасно переоценивать значение красоты для эротической любви, так как при этом человек обесценивается как таковой. Есть что-то оскорбительное в этом, когда женщину характеризуют как красивую. Высокая оценка в низкой категории наталкивает на мысль о наличии низкой оценки в более высокой».

«В труде каждый человек проявляет свою неповторимость, а в любви он вбирает неповторимость и своеобразие партнера».

«Любовь видит человека таким, каким его предполагал при создании Бог. В любви мы постигаем человека не только таким, каков он есть, но и таким, каким он может стать». Если психолог способен любить, он видит потенциальные ценности в своих подопечных и помогает им их реализовать.

«Такого понятия, как «неразделенная несчастная любовь», нет, ибо любовь неизбежно обогащает того, кто любит. В самом понятии заложено противоречие. Либо вы действительно любите и в таком случае чувствуете себя обогащенным, либо не любите по-настоящему и ищете в партнере качества, которые он имеет и которыми вы могли бы обладать. Конечно, ваши чувства могут остаться безответными, но тогда, значит, и вы не любите. Мы все должны помнить следующее: увлечение ослепляет нас, настоящая любовь дает возможность видеть».

«В настоящей любви нет места ревности, ибо любимого нельзя сравнить ни с кем другим. Если я ревную - значит, я считаю, что меня не любят».

«Людям, зараженным ревностью к прошлому, следует быть скромнее и желать быть последним, а не первым».

«Ревность - глупость в любом, случае, так как она проявляется слишком рано или слишком поздно».

«Верность - одна из задач любви; но это задача для того, кто любит, и никогда не должна быть требованием к партнеру».

«Человек должен желать быть достойным счастья, а не стремиться к нему, желать быть достойным любви, а не искать ее, делать свое дело, а не думать об успехе. Все это - побочные продукты правильно организованной осмысленной жизни».

«Моногамные отношения являются кульминацией сексуального развития. Но это идеал, и может быть только руководящим принципом. Он устанавливается подобно «яблочку» в мишени, в которое надо всегда целиться, даже если в него не всегда попадаешь. Редко кто способен на настоящую любовь, и так же редко кто достигает наивысшей духовной зрелости. Это предел нормы».

«А. Эйнштейн как-то писал: «Человек, считающий свою жизнь бессмысленной, не только несчастлив, он вообще едва ли пригоден к жизни». Смысл всегда впереди бытия. Он направляет ход событий. Влечения нас толкают, а смысл тянет и дает направление».

«У каждого человека свой смысл. И психолог должен не навязать индивиду смысл, а помочь найти его, ибо жизнь каждого человека уникальна».

«Человеческое сердце не находит себе покоя и не найдет, пока не найдет смысла и цели жизни».

«Смысл обнаруживается, а не придумывается... Смысл - это, скорее, нечто, что нужно найти».

«Мы можем ошибаться, но возможность ошибки не избавляет нас от принятия решений. Возможно, моя совесть ошибается. При этом я допускаю, что, возможно, совесть другого человека права. Это влечет за собой смирение, скромность и терпимость к другому мнению. Быть терпимым - не значит присоединяться к верованиям другого, но это значит позволить другому верить в свою собственную совесть и подчиняться ей... Следовательно, психолог должен не навязывать пациенту ценностей, а направить его к его собственной совести».

Франкл Виктор Эмиль (1905-1997) - австрийский психиатр и психолог экзистенциальной ориентации; создатель логотерапии.
В. Франкл пытался ответить что есть экзистенциальные потребности человека, он считал:
"Человек не для того здесь, на этой планете, чтобы наблюдать и отражать самого себя, он здесь для того, чтобы, познавая себя, поступаться собой, чтобы, познавая и любя, отдавать себя".
Наряду с А. Маслоу, К. Роджерсом, Ш. Бюлером, Р. Мэйем, С. Джурарду, В. Франкл сформулировал методические позиции Гуманистической психологии в следующих посылках:
1. Человек целостен.
2. Ценны не только общие, но и индивидуальные случаи.
3. Главной психологической рреальностью являются переживания человека.
4. Человеческая жизнь - единый процесс.
5. Человек открыт к самореализации.
6. Человек не детерминирован только внешними ситуациями.
Смысл не субъективен, человек не изобретает его, а находит его в мире, в объективной действительности, при этом смысл требует своей реализации. Конечной причиной всегда является цель и смысл, и это утверждение должно в наше время обосновываться с научной позиции.

Человек, по мнению В. Франкла, не привязан к среде и инстинктам, а открыт миру. Человеческое существование характеризуется преодолением границ среды обитания вида Homosapiens. «Человек стремится и выходит за пределы, в мир, и действительно достигает его – мир наполненный другими людьми и общением с ними, смыслами и их реализацией» (с.54).
Цель существования человека не восстановление и сохранение чувства внутреннего существования для цели осуществления влечений и удовлетворения потребностей в реальности, а в их базовом стремлении человека найти и осуществить смысл и цель. Осуществление смысла и цели человека – это его самоактуализация в внешнем и своем внутреннем мире путем увлеченностью своей работой.
Если у З.Фрейда принцип наслаждения приводит к разрядке напряжения, полному гомеостатическому удовлетворению сводит желания индивида к нулю, то Шарлотта Бюлер считает, что наслаждение имеет направленность на создание цели и ценностей.
По убеждению В. Франкла, принцип наслаждения в конечном счёте разрушает сам себя. Чем больше человек стремиться к наслаждению, тем больше он отдаляется от цели. «Само стремление к наслаждению лежит в основе многих сексуальных неврозов. Оргазм и потенция нарушаются, когда они превращаются в цель. В особенности это случается тогда, как нередко бывает, чрезмерное желание сочетается с чрезмерным вниманием. <..> В норме наслаждение никогда не является целью человеческих стремлений. Оно является и должно оставаться результатом, точнее, побочным эффектом достижения цели. Достижение цели создает причину счастья, счастье вытекает из неё автоматически и спонтанно. И поэтому незачем стремиться к счастью, незачем о нём беспокоится, если у нас есть основания для него. <..> Успех и счастье должны прийти сами, и чем меньше о них думать, тем это более вероятно» (с.55-56).
Стремление человека к смыслу и цели является целью человеческих устремлений и предпосылкой для этого является определённая степень могущества, например финансовые возможности. Если есть непреодолимые препятствия к стремлению и осуществлению смысла и цели, то человек либо довольствуется властью (социальным статусом), либо нацеливается на наслаждение.

В.Франкл в своей книге «человек в поисках смысла» пишет:
«Смысл не только должен, но и может быть найден, и в поисках смысла человека направляет его совесть. Одним словом, совесть – это орган смысла. Её можно определить как способность обнаружить тот единственный и уникальный смысл, который кроится в любой ситуации (с.38).
О смысле смерти
"Как часто мы слышим доводы о том, что смерть в конечном счете делает жизнь полностью бессмысленной...Если бы мы были бессмертны, мы бы спокойно могли откладывать каждый свой поступок на какое угодно время. ...Жизнь превосходит себя не в "длину" - в смысле самовоспроизводства, а в "высоту"- путем реализации ценностей - или в "ширину" - воздействуя на общество...Бытие человека представляет собой ответственность, вытекающую из конечности его жизни....
О смысле жизни
Человек несет ответственность за осуществление смысла своей жизни.
. " из всего выше сказанного видно, что жизнь никогда не кончается сама по себе и что воспроизводство жизни никогда не является её смыслом; скорее жизнь приобретает смысл в других, не биологических сферах: интеллектуальной, этической, эстетической и т.п."(с.196).
О смысле страдания
Франкл выделяет три группы ценностей с которыми сталкивается человек: творчества (труд), переживания (любовь), отношения (страдание). "Всё время, пока причиной нашего страдания является то, чего быть не должно, мы остаемся в состоянии напряжения, как бы разрываясь между тем, что есть в действительности с одной стороны, и тем, что должно быть, - с другой. И только в подобном состоянии мы способны сохранять в своём представлении свой идеал"(с.223).
Смысл неизбежного страдания в том, что оно должно быть принято и может быть превращено в нечто осмысленное, превратить приговор судьбы в достижение. "Страдание - это лишь один аспект того, что я называю "трагической триадой" человеческого существования. Эта триада состоит из боли, вины и смерти" (с.302).
Смысл страдания в том, что оно не должно находится в экзистенциальном вакууме, а в осуществлении жизненного смысла человека, несмотря даже на неудачу (даже в последнее мгновение. перед лицом смерти).
[Экзистенциальный вакуум – это ощущение внутренней пустоты, формирующееся у человека в результате бегства или отказа от жизненных целей, уникальных смыслов и личных ценностей по Франклу «Переживание бездны»].
"Человек может подняться над самим собой, вырасти выше себя - даже в последнее мгновение - таким образом внести смысл даже в потерянную прошлую жизнь" (с.305). Страдание "может иметь смысл, если оно меняет к лучшему тебя самого".(с.306).
О смысле труда
О смысле труда нельзя сомневаться, так как труд и дела человеческие вытекают из осознание ответственности своей жизненной задачи. или миссии. "Если и существуют случаи, когда выбранная работа не приносит человеку удовлетворения, то виноват сам человек, а не работа. Работа сама по себе не делает человека нужным и незаменимым; она лишь представляет ему возможность стать таковым."(с. 233).
О смысле любви
Неповторимость человека заключается в той неповторимости отношений "двоих", то есть интимной общности одного человека с другим. Человеку предоставляется "манна небесная" - "путь любви, или правильнее сказать, путь быть любимым. Без какого-либо собственного вклада, без какого бы то ни было усилия или труда - по милости божьей, так сказать, - человек получает то, что возможно лишь при реализации его своеобразия и неповторимости.<..> Любовь не заслуживают, любовь - это просто милость, ...это волшебство. ...любовь значительно увеличивает полноту восприятия ценностей" (с.245).
Любовь по Франклу - это прикосновение к чужому "Я", к личности любимого к трем способам отношения к ней. "Самый примитивный подход относится к самому внешнему слою: это сексуальное отношение. Физическая внешность другого человека оказывается сексуально возбуждающей...<..> На ступеньку выше стоит эротическое отношение"(с.246) .
Эротическое отношение - это передача сексуальных эмоций, художественное изображение секса и обнажённого тела.
. "Эротика проникает в следующий, более глубокий слой, входит уже в психическую сферу другого человека. Такое отношение к партнеру, рассматривается как одна из фаз взаимоотношений с ним, соответствует тому, что мы называем "сильным увлечением". Физические качества партнера возбуждают нас сексуально, но в тоже время мы "увлечены" и другими психическими - его достоинствами. Увлеченный человек находится уже не просто в состоянии физического возбуждения; скорее возбуждается его собственно психологическая эмоциональность - она возбуждается особой (но не единственной в своём роде) психической организацией партнера, скажем, какими-то конкретными чертами его характера. Итак, чисто сексуальное отношение направлено на физическую сущность партнера и не способно идти дальше этого уровня.
Эротическое отношение, "отношение увлеченности", направлено на физическую сущность партнера (на передачу сексуальных эмоций, художественное изображение секса и обнаженного тела), но оно не проникает в сердце другого человека. это делается только на третьем уровне отношений: на уровне самой любви. Любовь (в самом узком смысле этого слова) представляет конечную стадию эротического отношения (в самом широком смысле этого слова), так как только она проникает наиболее глубоко в личностную структуру партнера. Любовь представляет собой вступление во взаимоотношения с другим человеком как с духовным существом. Духовная близость партнеров является наивысшей достижимой формой партнерства" (с.246-247).
Духовная близость это когда люди имеют схожие интересы и жизненные цели, увлекаются одними и теми же книгами, примерно одинаково оценивают людей и события. А душевная близость это способность чувствовать и разделять переживания друг друга.
"Духовная близость партнеров является наивысшей достижимой формой партнерства. Тому, кто любит, уже не достаточно больше для возбуждения соответствующего физического и эмоционального состояния - его по-настоящему затрагивает только духовная близость партнера. Любовь таким образом является вхождением в непосредственные отношения с личностью любимого, с его своеобразием и неповторимостью.
Духовное ядро является носителем тех психических и телесных характеристик, которые привлекают эротически и сексуально расположенного человека... Этот другой человек "имеет" любимый, а то, чем является он сам....единственный в своем роде, незаменимый и не сравнимый ни с кем" (с.247).

О совести
"Совесть принадлежит к числу специфических человечески проявлений, и даже более чем специфически человеческих, ибо она является неотъемлемой составной частью условий человеческого существования, и работа её починена основной отличительной характеристики человеческого существования – его конечности. Совесть, однако, может и дезориентировать человека. Более того до последнего мгновения, до последнего вздоха человек не знает, действительно ли он осуществил смысл своей жизни или лишь верит в то, что этот смысл осуществлен» (с.38).
Истоки совести исходят к бессознательному. В том смысле совесть можно назвать также иррациональной; она алогична или, ещё точнее, дологична и интуитивна. Интуитивна по своей сущности и любовь, ведь и она тоже усматривает то, чего ещё нет. В отличие от совести, однако, любви открывается не то, что должно быть, а то ещё не существующее, что может быть. Любовь видит и раскрывает возможную ценностную перспективу в любимом. Она тоже своим духовным взором предвосхищает нечто: те ещё не реализованные личностные возможности, которые кроются в любимом человеке.
Но совесть и любовь равны друг другу не только в том, что и та и другая имеют дело не с действительностью, а лишь с возможностью; не только в той заранее очевидной особенности, что и та, и другая могут действовать лишь интуитивною. ... Как совесть, так и любовь имеют дело с абсолютно индивидуальным бытием (c.97-98).
О судьбе
Страдание и горе являются частью жизни, как судьба и смерть. Ни одно из них нельзя вырвать из жизни. не разрушая её смысла. <..> Ибо лишь под ударами молота судьбы, в горниле страданий обретает жизнь свои содержание и форму.
Таким образом, судьба которую переживает человек, имеет двоякий смысл: он должен её формировать, где это возможно, и – где это необходимо – достойно принимать её, терпеть. <..>
В месте с тем человек должен остерегаться соблазна преждевременно сложить оружие, сдаться, слишком легко приняв ситуацию за судьбу и склонив голову перед всего лишь мнимой своей участью. Лишь когда он не имеет более возможности реализовать свои ценности. Лишь когда он не имеет болев возможности реализовывать созидательные ценности. Когда под рукой действительно нет средств, чтобы воздействовать на судьбу, тогда лишь наступает время реализовывать ценности отношения («оставаться духовно живым», чтобы не впасть в апатию), тогда лишь ему наступает время «взвалить на себя крест» (с.227).
О скуке
«Шопенгауэр, как известно, с сожалением отмечал, что жизнь человека «болтается между тревогой и скукой». В действительности и то, и другое полно глубокого смысла. Скука – это постоянное напоминание. Что приводит к скуке? Бездействие. Но деятельность существует не для того, чтобы спасаться от скуки; скорее скука существует для того, чтобы мы бежали от бездействия и должным образом оценили смысл нашей» (с. 224-225).

Литература:
1.Франкл В. Человек в поисках смысла: Сборник М.: Прогресс, 1900.

Некоторые высказывания Виктора Франкла перешли в разряд «народных». Что же такого особенного в этом человеке и ученом?

От рождения до логотерапии

Виктор Франкл - психолог, невролог и психиатр является бывшим узником фашистского концлагеря. В жерновах войны остались его отец, мать, жена. Вряд ли мальчик, родившийся в еврейской семье служащих, мог представить себя основателем третьей венской школы психоанализа, стать в один ряд с такими учёными, как З. Фрейд и А. Адлер.

Родился и вырос Виктор Франкл в Вене, где в этот период времени шли жаркие споры между представителями первой и второй венских школ психоанализа. Интерес к психологии направляет юношу в университет Вены, где он обучается по специализации неврология и психиатрия. Особенно интересовали Франкла вопросы психологии депрессий и самоубийств. Нельзя сказать, что школы Фрейда и Адлера прошли мимо внимания Виктора Эмиля Франкла. Однако в его работах нет подражательства, скорее, постоянный незримый диалог в решении вопросов психотерапии. До начала войны молодой врач успевает выпустить в свет несколько статей и работает в отделении по предотвращению самоубийств в клинике Вены. В жизни Виктора Франкла книги занимали все еще второстепенную роль, а логотерапия как концепция не обрела окончательные очертания.

Концентрационные лагеря и «упрямство духа»

Несмотря на посильную помощь бывших пациентов, Виктор Франкл оказывается в концлагере "Терезиенштадт". Его родителей и жену отправили в другие лагеря, где они в скором времени погибли. Многие цитаты Виктора Франкла начали своё существование именно в этот период жизни узника. Имея должное образование, врач пытался организовать психологическую поддержку заключённым. Вопросы, которые ежедневно задавали заключенные, можно было сформулировать тремя фразами:

• выживем ли мы в концлагере;
• в чем смысл страданий и смерти;
• зачем все устроено таким образом.

Как психотерапевт Франкл понимал, что ответы на вопросы каждый человек должен найти для себя сам. И ответы будут звучать у разных людей по-разному, но от этого они не будут менее ценными. Так и родилась концепция логотерапии, огранку которой Виктор Франкл придал уже после войны.

По наблюдению врача, люди, осознавшие и принявшие смысл своего существования, планировавшие цели «на завтра», имели больше шансов на выживание. Движущей силой в данном случае был не принцип удовольствия или доминирования, а поиск смысла собственной жизни, возможность реализации своих способностей для блага окружающих.

В поисках и лишениях появилась книга Виктора Франкла «Сказать жизни «Да». Упрямство духа». Это своего рода рефлексия автора. Обстоятельства заставили ученого изучить психологию человека в экстремальных ситуациях сразу на практике, выявить закономерности выживания. Поэтому в этой книге Виктора Франкла цитат, узнаваемых сегодня на слух, нет. Это произойдет с другими изданиями.

Между стремлением к удовольствию и волей к власти есть место для нахождения смысла

Испытывая давление авторитетов, но, не теряя упрямства духа, впервые заговорил Виктор Франкл о смысле жизни и логотерапии как методе его обретения. Позднее будет высказано мнение, что три школы венского психоанализа хорошо описывают Первая - принцип удовольствия - младенчество и детство, вторая - воля к власти - отрочество и юность, третья - нахождение смысла - зрелый возраст.

Для определения роли терапии можно привести высказывание Виктора Франкла (цитата): «У каждого времени свои неврозы, и каждому времени требуется своя психотерапия».

Книги Франкла

Действия людей, порой, приносят непредсказуемый результат. Так случилось с книгой Виктора Франкла «Сказать жизни «Да», которая была переведена на многие языки и выдержала не одно переиздание. После ошеломляющего успеха книги ученый излагает в других работах концепцию и принципы работы логотерапии - это «Человек в поисках смысла», «Доктор и душа», «Воля к смыслу», «Психотерапия и экзистенциализм» и другие. Сегодня можно часто услышать высказывания из этих книг, в которых запечатлены убеждения Виктора Франкла (цитата): "...ценностям мы не можем научиться, ценности мы должны пережить". Поэтому в изданиях нет нравоучений, а лишь описание процесса становления и выводы автора. Найти смысл и определиться с ценностями можно только через переживание на собственном опыте.

Виктор Эмиль Франкл (26 марта 1905 - 2 сентября 1997) - австрийский психиатр, психолог и невролог, бывший узник нацистского концентрационного лагеря. Известен как создатель логотерапии - метода экзистенциального психоанализа, ставшего основой Третьей Венской школы психотерапии.

В мире нет такой ситуации, которая не содержала бы ядро смысла. Но мало наполнять жизнь смыслом, надо воспринимать ее как миссию, осознавая свою ответственность за конечный результат. Виктор Франкл

В молодости, решая, кем ему стать - карикатуристом или психотерапевтом, Виктор Франкл сказал себе: «Как карикатурист я смогу подмечать человеческие слабости и недостатки, а как психотерапевт я смогу увидеть за сегодняшними слабостями возможности для их преодоления». Письма, приходившие из разных стран, со словами «Доктор Франкл, ваши книги изменили всю мою жизнь» стали лучшим подтверждением того, что выбор он сделал правильный.

В юности меня, как и многих, мучил вопрос: кому нужна моя жизнь? Ответы я искала везде, но помогали в основном книги: Ричард Бах, Томас Манн, Герман Гессе… Они не давали рецептов, а ставили новые вопросы, но это было даже интересно. И когда отец принес только что изданную книгу Виктора Франкла «Человек в поисках смысла», я почувствовала себя путником, который мучился от жажды и вдруг увидел бьющий из-под земли родник. Слово смысл было для меня тогда знаком узнавания, о смысле много говорили в аудиториях, на кухне, под звездным небом…

Книгу я прочитала за одну ночь и, закрыв последнюю страницу, уже знала, что еще не раз к ней вернусь. И возвращаюсь до сих пор, пытаясь понять человека, который писал ее, основываясь на собственном опыте, так как сознавал, что иначе объяснить кому бы то ни было смысл жизни невозможно.

Познать себя можно только действуя, а не размышляя. Гёте

Виктор Франкл… Кем он был? Профессором неврологии, профессиональным психотерапевтом? Альпинистом, покорявшим горные вершины? Летчиком, совершившим свой первый самостоятельный полет в 67 лет? Композитором, чья музыка звучит в популярных телепередачах? Узником концлагеря, выжившим в нечеловеческих условиях вопреки всему? Добрым гением, чьи книги помогают излечиваться от скуки и суеты? Всем этим и многим еще. Но прежде всего - Человеком, умевшим в каждом разглядеть то хорошее, что, может быть, спит до поры до времени. Разглядеть и разбудить…

Виктор Франкл родился в 1905 году в Вене, его детство и юность пришлись на сложные годы Первой мировой войны, экономических кризисов и психологической нестабильности. Вместе с ними в мальчике росла потребность найти свое место в мире. Тринадцатилетним подростком, услышав от учителя, что жизнь в конечном итоге не что иное, как процесс окисления, Франкл не выдержал и вскочил с места с вопросом: «А в чем же тогда смысл жизни?» Пытаясь найти некий уравновешивающий принцип, который лежит в основе всей Вселенной, он в школьные годы исписал несколько записных книжек, дав им громкое название: «Мы и мироздание». Все это время, борясь с отчаянием и непониманием, Франкл вырабатывал в себе иммунитет против нигилизма.

Возможно, кто-то подумает, что ему самой судьбой было уготовано стать психотерапевтом, ведь как раз в это время в Вене активно развивалась школа Фрейда и чуть позже появилась школа индивидуальной психотерапии его оппонента Адлера. Возможно, но Франкл не остановился на их идеях, он продолжал искать.

В 1928 году, стремясь предотвратить самоубийства среди студентов, он открыл центр консультирования молодежи в Вене и вместе с единомышленниками победил эту проблему: впервые за много лет количество самоубийств среди молодых людей начало сокращаться. В 1930 году Франкл получил степень доктора медицины и продолжал работать в области клинической психиатрии. Он стремился, чтобы люди, обращающиеся к нему, начали сознавать, что они свободны изменить что-то в мире к лучшему и изменить к лучшему себя, если это необходимо.

Когда задумываешься о таких людях, невольно задаешь себе вопрос: а я так смогу? Смогу следовать правилам, которые выработал для себя Франкл:

1. Относиться к самым маленьким делам с таким же вниманием, как и к самым большим. И делать самые большие дела так же спокойно, как и самые маленькие.
2. Стараться делать все как можно быстрее, а не в последний момент.
3. Сначала делать все неприятные дела, а уже потом приятные.

Вроде бы просто, но… Особенно страдал второй пункт, и я всегда находила себе оправдание. Этим, наверное, и отличалась от Франкла, ведь, если ему не удавалось придерживаться правил, он мог по нескольку дней не разговаривать сам с собой.

Часто в своей работе Франкл использовал метод парадоксальной интенции, который сам разработал. Суть метода такова: вместо того чтобы бежать от неприятных чувств и связанных с ними ситуаций, надо идти им навстречу. Чтобы избавиться от какого-то симптома, надо сформировать парадоксальное намерение, то есть стремление совершить нечто обратное тому, от чего нужно избавиться, причем желательно сделать это в юмористической форме. Смех позволяет взглянуть на себя и свои проблемы со стороны и обрести контроль над собой. Франкл хорошо освоил этот метод и побуждал к тому же последователей, примеры из собственной и их практики он приводил в своей книге. Результаты действительно впечатляют, но каким же чувством юмора надо обладать, чтобы предложить пациенту, страдающему от дрожания рук, устроить соревнование по дрожи, да еще побуждать его трястись быстрее и сильнее! Или дать задание пациентке, мучающейся от бессонницы, бодрствовать всю ночь. И нужно быть очень смелым, чтобы не стушеваться и на замечание пациента: «Доктор, я всегда считал, что я ненормальный, но мне кажется, что и вы тоже» - спокойно ответить: «Видите ли, мне иногда доставляет удовольствие побыть ненормальным».

Лишь вершина человека - это человек. Парацельс

Но самое главное в работе психотерапевта не техники и приемы. Франкл был готов отвечать на телефонные звонки в любое время суток, искать разные варианты объяснений и всегда стремился за клиническим случаем разглядеть человека. Он считал, что картина болезни - это лишь шарж, тень человека и быть психиатром можно только ради человеческого в больном и ради духовного в человеке. Многие пациенты Франкла признавались, что от непоправимых поступков их удерживала благодарность человеку, который был готов выслушать их даже в три часа ночи и умел увидеть в них то хорошее, во что они сами давно перестали верить.

Вторая мировая война помешала выйти в свет его первой рукописи «Врачевание души» с основами логотерапии, лечения с помощью поиска смысла жизни. В это время Франкл был заведующим неврологическим отделением Еврейского госпиталя в Вене. Он мог эмигрировать в США, но понимал, что тогда оставит на произвол судьбы престарелых родителей и ничем не сможет им помочь. Знал он и то, что у него, еврея, почти не будет шансов выжить… Франкл решил просить совета у неба. Первое, что он увидел, придя домой, был обломок мрамора с одной из десяти заповедей: «Почитай отца своего и мать свою и пребудешь на земле». В глубине души он уже принял решение остаться, а заповедь лишь помогла осознать это. Еще два года он продолжал работать, так как офицер гестапо, от которого зависела судьба Франкла, был его пациентом. Но в 1942 году вместе с родителями и женой попал в концлагерь. Его жертва имела смысл. И мать, и отец Франкла умерли хотя и в концлагере, но на его руках. А учение о смысле прошло испытание в четырех лагерях, доказав свое право на существование.

В концлагере Франкл организовал службу психологической помощи заключенным, узнавал о тех, кто терял цель и смысл жизни, и старался помочь им… Он видел, как загадочное «упрямство духа» позволяло людям оставаться свободными даже в концлагере и не зависеть от условий, в которые они попали. «Здесь в лагере были люди, у которых всегда находилось доброе слово, чтобы поддержать товарища, они готовы были делиться последним куском хлеба. Конечно, они были немногочисленны - эти люди, которые выбрали для себя возможность сохранить свою человечность, но они подавали другим пример, и этот пример вызывал цепную реакцию».

В нечеловеческих условиях выдерживали не те, кто был крепче, а те, кому было ради чего жить. Уже после войны Франкл писал: «Будучи профессором в двух областях, неврологии и психиатрии, я хорошо сознаю, до какой степени человек зависит от биологических, психологических и социальных условий, но, кроме того, я еще человек, выживший в четырех концентрационных лагерях, - и потому являюсь свидетелем того, до какой неожиданной степени человек способен бросить вызов самым тяжелым условиям, которые только можно себе представить».

Франклу тоже было ради чего жить, ведь он хранил рукопись книги с первым вариантом учения о смысле и заботился о том, чтобы она уцелела, а когда это не удалось, надеялся ее восстановить. В тифозном бараке концлагеря он смог, отводя приступы горячки, использовать возбуждение и интеллектуальный подъем для того, чтобы воссоздать свой научный труд, - 16 бредовых ночей Франкл делал в потемках краткие стенографические записи на крошечных обрывках бумаги.

Если мы принимаем людей такими, какие они есть, мы делаем их хуже. Если же мы относимся к ним так, как будто они таковы, какими им следует быть, мы помогаем им стать такими, какими они в состоянии стать. Гёте

Его внутренняя жизнь продолжалась, он представлял, как после войны будет рассказывать обо всем пережитом, мысленно общался с женой - это помогло ему не сломаться. «Я понял, что любовь проникает далеко за пределы сущности любимого человека, позволяя душе отрываться от существования узника… Все больше и больше я испытывал чувство, что жена присутствует здесь, что она со мной, что я могу прикоснуться к ней, - взять ее руки в мои», - писал Франкл. Он видел жену в птице, присевшей рядом с ним на землю, ее лицо было ярче лучей заходящего солнца, и никто в те минуты не смог бы убедить его, что это не так. Иногда сердце оказывается мудрее, чем ум, считал Франкл. И иногда разумнее не быть слишком разумным…

В том, что Франклу удалось выжить, есть, наверное, и доля случайности. Его переводили из лагеря в лагерь, он попадал в списки смертников, работал с инфекционными больными, пытался бежать… Но если бы не «упрямство духа», умение слышать судьбу и голос совести, ему не помогла бы никакая случайность.

После войны, вернувшись в Вену, Франкл пришел к своему другу Паулю Пологу и рассказал ему о смерти родителей, брата и жены. Он не мог не плакать: «Когда с кем-то происходит подобное, когда человека подвергают подобным испытаниям, то все это должно иметь какой-то смысл. У меня есть чувство, что меня что-то ожидает, что я к чему-то предназначен». Никто не смог понять его лучше старого друга, ведь справиться с кризисом предстояло самому Франклу. «Страдание имеет смысл, только если оно меняет меня к лучшему», - писал он. И, как никто, понимал, что любые лекарства, помогающие заглушить боль утраты и забыть тех, кого ты любил, - не помогут. Но вокруг Франкл видел людей, которые тоже испытывали такую же боль, были растерянны, одиноки и тоже нуждались в помощи, и он вновь нашел смысл: «Смысл моей жизни в том, чтобы помогать другим увидеть смысл в своей жизни».

Свой опыт и переживания Франкл описал в книге «Психолог в концентрационном лагере», которая вышла вскоре после войны. Он хотел издать ее анонимно, не думая, что кто-то ею заинтересуется, и только друзья убедили его все-таки поставить свое имя. Именно эта работа стала самой известной.

В 1946 году Виктор Франкл становится директором Венской неврологической поликлиники, с 1947 года начинает преподавать в Венском университете, пишет одну за другой несколько книг. Его «Человек в поисках смысла» переводится на 24 языка. С 1960-х годов он много ездит по миру и чувствует, что в это относительно мирное время проблема смысла жизни стала еще актуальнее. В послевоенном мире, более динамичном, более развитом и богатом, люди обрели больше возможностей и перспектив, но стали утрачивать осмысленность жизни.

Франкл назвал свою психотерапию вершинной, потому что видел в человеческой душе высоты, к которым нужно стремиться. И говорил, что человеку надо помочь обрести мужество духовно жить, напомнить ему, что у него есть дух. «Несмотря на нашу веру в человеческий потенциал человека, мы не должны закрывать глаза на то, что человечные люди являются… меньшинством, - писал Франкл. - Но именно поэтому каждый из нас чувствует вызов присоединиться к этому меньшинству». Человек чем-то похож на самолет, шутил он. Самолет может ездить и по земле, но, чтобы доказать, что он самолет, он должен подняться в воздух. Так же и мы: если мы остаемся на земле, никто и не догадается, что мы сможем полететь.

Когда Франкла просили сказать, в чем смысл жизни, он улыбался. Ведь универсального, единственно правильного ответа на этот вопрос нет. У каждого человека и у каждого мгновения смысл свой, уникальный. «В мире нет такой ситуации, которая не содержала бы ядро смысла, - считал Франкл. - Но мало наполнять жизнь смыслом, надо воспринимать ее как миссию, осознавая свою ответственность за конечный результат».